Неистребимое свойство человека — предвзятость. Она может бытовать в разных плоскостях. Для примера в расовой, культурной или индивидуальной. И если первые две сильно зависят от географии… То последняя универсальна на всех континентах. Кто-то не переносит хамство. Другие не терпят морализаторство. Список личных предвзятостей сродни отпечатку пальца. Линии у всех одинаковые. Узоры разные.

Всё же есть черта, которую порицают чаще других. Не только в окружающих, но и в себе. И черта эта — заискивание. Мне не доводилось встречать человека, готового оправдывать это качество.

При этом каждый нет-нет, да замечал предательские нотки в себе. Обеспеченные, бедные, храбрые, трусливые, сильные… Никого не обошёл стороной этот опыт. Кто-то тихо презирает это качество, но бессилен с ним бороться. Другой активно пытается его изжить…

Но самое интересное — причина такого поведения. Есть на эту тему история.

Руся был невысоким коренастым человеком. С крепкими грубоватыми руками. Подобные руки могут быть у отца большого семейства. Такими руками должны отвинчиваться гайки, заплетаться косички и обстругиваться доски. И всё же обладатель внушительных конечностей не дорос до упоминания отчества. Даже до уверенного — Руслан. Руся был классическим «маленьким человеком». Но виной тому был не рост, а вечная заискивающая полуулыбка. Она застенчиво пряталась в уголках губ, и робко выглядывала из под век.

Случилось это в середине 90-ых в школе. Руся был младшим из семи детей. В семье, где никогда не было денег, а иногда и еды. Зато всегда были крики, алкоголь и побои. Он ходил в изношенной одежде с чужого плеча. А из обновок на нём появлялись только синяки.

В то утро он читал старую энциклопедию. За ней было удобно прятаться от реальности. Что-то про первобытно общинный строй. О страшнейшем наказании — изгнании из племени. И что это обрекало бедолаг на «участь хуже смерти».

Чтение прервала затрещина, крик и новые побои. Оказывается на полке, где стояла энциклопедия, пропала заначка. Или так показалось страдающей похмельем матери. Пережив трёпку, обыск карманов и обещание «после школы ещё от отца получишь», Руся вырвался из дома.

Он искренне не понимал автора энциклопедии. В некоторых «племенах» такая жизнь, что изгнание наградой покажется… Даже по сравнению со смертью. А сегодня пожалуй стоит напроситься кому-нибудь из друзей в гости.

Увы, этим планам не суждено было сбыться. Во время перемены, Русе не повезло налететь на учительницу. И неубедительно извиниться. Та принялась песочить его на глазах у всего класса. Ему уже доводилось видеть, как Евдокия Матвеевна может настроить весь класс против одного ученика. Простыми издёвками. А вот самому переживать не приходилось.

«Шумахер в драном свитере» было встречено заливистым хохотом. «Хоть проветривай!» и «У вас дома мыться не принято?» повлекли ехидные смешки. А «Вшей, смотри, не разбрасывай» уже сопровождал непривычный злой смех.

Убедившись в произведённом эффекте, Евдокия Матвеевна удалилась из класса, якобы по делам.

За один бесконечно длинный день Руся выучил две истины:

— Нет существ безжалостнее третьеклашек;

— Нет существа подлее учителя начальной школы.

Чем острее и жёстче отвечал Руся на выпады одноклассников, тем больше нападок и издёвок на него сыпалось. Впервые он наблюдал такое единодушие класса. Отвернулись даже самые верные приятели.

Против обыкновения, на перемене стало хуже, и даже следующий урок не ослабил внимание к жертве. Напротив травля продолжилась и после школы. Когда Руся не выдержал и побежал, за ним ринулась целая толпа. Злорадно смеясь, и швыряя подвернувшийся мусор ему в спину.

Одноклассники отстали только на гаражах. Пробежав ещё немного он наткнулся на группу пьяных старшеклассников.

— Деньги есть, мелюзга? А ну стой!

Не переведя дыхания, Руся побежал дальше. Он забился в глухую щель между заброшенными гаражами и свалкой.

Только тут, в густеющих сумерках Руся ощутил всю безысходность положения. Дома ждали крики и тумаки. Приятелей не осталось. Кругом мир враждебных людей. И пойти ему некуда. Наверно это и есть «участь хуже смерти», думал он. Вроде ты жив, а всё равно что умер.

Он конечно вернулся домой. И в школу на следующий день. Со временем жизнь вернулась на прежние круги. Только на лице у Руси поселилась робкая заискивающая улыбка.

Эта история конечно гипербола. И за давностью лет, её даже хочется обозвать небылицей. Однако долгие годы наблюдений безжалостны. За каждым заискивающим тоном, улыбкой и жестом кроется хтонический ужас смерти. Социальной. И чем ближе человеку довелось к ней подойти, тем сильнее и непроизвольней его реакция.

Подводит к опасной черте слепой эгоизм. Уверенность в исключительности своих мыслей и переживаний. Именно слепой, поскольку зрячий эгоизм — один из ключей к власти (но об этом как-нибудь в другой раз). А лекарством от этого недуга является ирония. Мощное зелье. Особенно с добавлением приставки «само».

В оконцовку же просится парафраз из гориновского Мюнхгаузена:

— Не бойтесь быть смешными, не каждый может себе это позволить. Улыбайтесь! И пусть улыбка всегда будет открытой и понимающей…